В архиве узловской центральной библиотеки сохранились до нашего времени выпуски газет «Сталинское знамя» послевоенного времени (1941-1945 годы). Есть много статей, посвященных годам Великой Отечественной.

И это не вымысел. Всё из воспоминаний очевидцев того страшного времени, о котором нам ныне живущим до событий сегодняшних дней невозможно было и представить. Вместе вспомним историю дней минувших. А поможет нам в этом сайт «Сталиногорск 1941», вырезки статей из газет и наш земляк, переживший ужасы той войны…

Евгений Ельшов родился 20 мая 1925 года в Узловой тогда еще Московской области в семье рабочего-железнодорожника. В 1941 году пережил здесь временную немецкую оккупацию. В январе 1943 года в возрасте 17,5 лет был призван в армию и отправлен на фронт. Участвовал в боях на Северо-Западном, Ленинградском и Прибалтийских фронтах. Дважды был ранен. Награжден орденами Отечественной войны I и II степени, Красной звезды, медалями: «За отвагу», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», двадцатью юбилейными медалями.

После войны работал в редакции узловской газеты «Сталинское знамя», а по окончании Московского Института иностранных языков - переводчиком в Германии и около 30 лет - корреспондентом ТАСС в Латинской Америке и других странах. В июне 2006 года получил от руководства ИТАР-ТАСС, учрежденную международным фондом медаль: «Честь и польза».

Евгений Ельшов автор книг: «Мечта и быль», «В предвестии листопада», «Запомни миг весенний!» и других.

Из воспоминаний нашего земляка

16 ноября 1941 года

Проснулся от сильной артиллерийской пальбы - это били сталиногорские зенитки. Все начали натягивать на себя по несколько платьев и штанов. А я из Каменки побежал в Узловую - не заметил, как пролетел 5 км.

17 ноября 1941 года

Встал в 5 часов утра. Глядя на взрослых, я тоже решил закопать кое-что. Выкопал во дворе яму, обложил ее фанерой и спустил туда ящик с книгами.

18 ноября 1941 года

Начали копать около дома бомбоубежище. Земля уже немного промерзла. Выкопали на метр глубины, постлали соломой и оставили на завтра.

19 ноября 1941 года

В полдень появились немецкие штурмовики и снова загукали и затявкали зенитки. Ночь осветилась пожарами горизонтов. Со стороны Узловой слышится пулеметная и винтовочная стрельба. В дверь постучали, вошли запачканные мазутом люди – наши танкисты. Командир успокаивал нас, обнадеживал, старался казаться бодрым. Только один, маленького роста танкист, сказал нам потом, что дела плохи, наши пока отходят, а их танк чуть не сгорел в Узловой.

Итак - захватчики в Узловой. Попаду ли я туда еще?

21 ноября 1941 года

Наши танкисты оставались в деревне до утра. Они все чего-то ждали, часто выходя на дорогу и посматривая в сторону Крюковской слободы. И дождались - еще один танк, застрявший где-то около Дедилово. Потом их небольшая колонна выстроилась и медленно тронулась в направлении Керама, Сталиногорска. Скоро следы гусениц замело снегом.

Теперь мы сами все чаще выходим во двор и посматриваем на дорогу. И вот часа в 4 вечера со стороны железной дороги показалась солдатская цепь. Я подумал: наша передовая линия, уходят последние. Только одеты странно, шинели невиданного цвета. Неужели немцы? Солдаты гуськом перешли на противоположную слободу - Кузнецову, и, убедившись, что и там нет «рус зольдатен», вернулись обратно. Потом они пошли по избам. Где-то была слышна стрельба из орудий.

22 ноября 1941 года

С рассветом в избу пришли 8 немцев. Они расселись на скамейках и поочередно показывали нам свои фотокарточки, деньги. Потом один немец достал административную карту со знакомыми контурами и границами, но непривычно раскрашенную. Разложив карту на столе, немец ткнул пальцем в несколько точек, повторяя «капут». Этими точками были Москва, Ленинград, Тула и другие города. Значит, прав был маленький танкист: плохи наши дела. И все-таки, хотя Москва была обведена на карте жирным кружком, не верилось, что она под немцем. Ведь горела же она и раньше, но не сдавалась.

23 ноября 1941 года

Между нашей и соседней избами остановилась немецкая полевая кухня. Повара и вся прислуга, состоявшие из дородных, чисто выбритых немцев, расположились в нашей избе.

24 ноября 1941 года

Немецкий обоз вместе с кухней двинулся дальше, что вызвало огромное недовольство поваров. Шла артиллерийская перестрелка, наши целились совсем неплохо: один снаряд, выпущенный со стороны Сталиногорска, попал в кучу немцев и посеял смерть. Я вспомнил про своих мать и сестру, оставшихся в Узловой. И, несмотря ни на что, решил навестить их. Мне не впервой пробежать эти пять километров. Правда, теперь это чужая территория. В поле было безлюдно, только двое немецких связистов сосредоточенно катили огромную катушку, разматывая кабель. Дома меня встретили и радостно, и со страхом. Мать стирала белье офицеру. Потом в дом пришли еще 12 человек во главе с очкастым офицером.

25 ноября 1941 года

Из Узловой немцы неожиданно куда-то выехали. Всюду следы погрома, брошенного жилья. В деревянном 2-этажном доме на улице Кагановича, где размещался районный отдел народного образования, кто-то основательно порылся. Я подобрал несколько уцелевших книг.

26 ноября 1941 года

Всюду расклеен приказ Главнокомандующего германскими вооруженными силами на немецком и русском языках. В нем говорится, что Красная Армия разбита, Советский Союз проиграл войну и предлагается мирному населению в 24 часа сдать оружие немецким властям. В противном случае - расстрел. Что же делать? Эта мысль, словно загнанная в ловушку, бьется в моей голове и не может найти выхода.

27 ноября 1941 года

Просыпаемся от необычной тишины. Потом поняли: мы без немцев — их было 12 + 4 лошади в разбитых сенях (еще 4 стояли в сарае)! От этого скопления в доме был шум и гвалт. Солдаты селились по строгому национальному принципу: немцы заняли самую просторную комнату — зал; на кухне жили все остальные: чехи, французы и прочие «шведы». Самым симпатичным из всех оккупантов был длинный чех. Он часто заговаривал со мной, спрашивал — не студент ли я, как живем, русские и советские. Я не мог втолковать чеху, что у нас нет деления на русских и советских.

Потом пришла из Каменки тетя Поля и прямо с порога заявила, что в деревне полный разгул немецких солдат. На коммунистов Лапшиных донес кто-то из каменских, нашлась сволочь. Их повесили вместе недалеко от городской бани. Многие не поверили, ходили смотреть, и скоро весть об этой казни разнеслась по всей округе. Обнаружен труп милиционера Дружбина - он работал в уголовном розыске. Один солдат выстрелил в старуху, которая переходила улицу и показалась ему подозрительной.

29 ноября 1941 года

Недалеко от нашего дома, напротив «Мосбасторга», расположилась немецкая автомастерская, а у нас поселился один из ее работников - рядовой Альбин Шабус. Это смирный, застенчивый и скромный немец лет 30, мебельщик по профессии.

30 ноября 1941 года

Альбин Шабус работает с утра до ночи, изредка на минуту прибегая домой. Сегодня он принес баранью голову и положил ее на стол. Сварили суп. Мы не спрашивали, откуда мясо. Заготовленные нами продукты частично иссякли, частично были съедены оккупантами. «Были бы все такие, не было бы войны», - сказала мать.

1 декабря 1941 года

Неизвестно по какой причине огромным заревом вспыхнул элеватор.

Продолжение следует…

Источники: Евгений Ельшов. «Мечта и быль» — М.: Готика, 2002. — 168 с. — С. 22—35; сайт «Сталиногорск 1941», Александр Яковлев.